Посмотрим.

Глава 14

Пришел в себя, – констатировал низкий с хрипотцой голос, подтверждая свою догадку сильными хлопками по щекам. Ясное дело не по своим. Тольяр мысленно досчитал до пяти и открыл глаза, чувствуя как ломит в затылке, а к горлу подступает дурнота. Картина, открывшаяся взгляду была настолько паскудной, что парень предпочел тут же зажмуриться. Небритая рожа, щерящая свои желтые зубы в чем-то напоминающем приветственный оскал. Стягивающая соломенные волосы на лбу зеленая повязка была откровенно замусоленной. Но хуже всего выглядели глаза. Зеркальные омуты, отражающие сбитое в кровь лицо. Особенно гадко они выглядели для второго Тольярова глаза. Пустые впадины, покрытые серой коркой коросты.

Что голубь, плохо? – участливо поинтересовался зеркальноглазый. – Качает? Тошнит? Руки затекли? Терпи. Уже не долго осталось.

Мы куда-то едем? – теперь Тольяр сообразил, что укачивает его не только из-за падения с лошади. Они были в повозке.

Едем-едем, – зеркальноглазый сел и с удовольствием вытянул ноги. – Приехали почти. Ты глаза-то закрытыми не держи. Не поможет.

Помогает, – возразил Тольяр, украдкой пытаясь нащупать пальцами стянувшие запястья узлы.

На совесть вязали, можешь не волноваться, – беззлобно заверил его собеседник. – Ты приятель, не нервничай. Самое большее, что мы с тобой сделаем, так это шкуру спустим. Если придется.

Вот спасибо, – тошнота от качки вызывала нездоровое томление в груди. То самое что бывает перед спазмами рвоты.

Дыши, – посоветовал зеркальноглазый и обратился к кому-то кого Тольяр пока не видел: – Крыс, ты б подал нашему другу водички. Вишь как ему плохо.

Тольяр осторожно открыл один глаз.

Плохо? – с нескрываемой ненавистью переспросил, сидящий на краю повозки силуэт. – Да он Палю и Сивого пришил! А ты с ним панькаешься, может еще фазанов ему подать?

Скажу – подашь, – усмехнулся зеркальноглазый. – Ты б, Крыс, поменьше задавался вопросами тебя не касающимися. Оно ведь вредно для пищеварения. В том смысле, что пищеварение твое может запросто прекратиться. Пресечься вместе с дыханием.

Крыс неохотно встал и, сняв с пояса бурдюк, придвинулся к лежащему на животе Тольяру. Ткнул горлышко под самый нос и не удержался от зубовного скрежета пока парень пил.

Как тебя зовут? – спросил, напившись Тольяр, глубоко вздохнув ртом. Зеркальноглазый кажется, немного удивился:

Баллардо.

Спасибо, Баллардо. Что дальше?

А дальше... – телега, конвульсивно дернувшись, встала. Крыс, словив взгляд старшего перемахнув бортик куда-то помчался. – Мы приехали. Сейчас тебя будут спрашивать, а ты станешь отвечать. Перед тем как врать или злить того, кто будет спрашивать помни, пожалуйста, что тебя охраняют четыре человека. Эта четверка в простонародье именуется Крысами. Знаешь кто они?

Грабители, мародеры, убийцы, разбойники.

И еще насильники время от времени, – подхватил Баллардо. – То есть личности очень проблемные и весьма неуравновешенные. По своему даже сентиментальные. Так вот – ты, не подумавши, убил до смерти двух их товарищей. Наверное, любимых все той же сентиментальною братскою любовью. Как только ты начнешь крутить носом и строить из себя девочку, ты сразу перестанешь быть интересен нам. Мы просто развернемся и уедем. А Крысы останутся. Разумеешь?

Еще бы, – невыразительно булькнул Тольяр.

В этот момент ему в голову пришло, что весь этот его потасканный неопрятный облик бывалого грабителя совершенно не вяжется с грамотной речью интеллектуала. Из чего выходило, что тип еще опасней, чем кажется – рубака с мозгами всегда опасней.

Что-то ты не весел, голубь. Зря. Надо жизненные трудности с радостной улыбочкой воспринимать, – зеркальноглазый подал пример. Заметил состояние парня и встревожено спросил: – Совсем худо?

Ага... – ответил Тольяр и скорчился в сильнейшем рвотном спазме. Баллардо едва успел отскочить, почти не запачкав башмаков. Помолчал, глядя на содрогающегося парня, извергающего на дно телеги свой обед.

Телега тоже принадлежит Крысам. Имей это в виду.

Я понял. Уже не впервой.

Тут их разговор прервался – подскочил взъерошенный Крыс, вцепившийся пальцами в доски:

Едет!

Ну, раз так то выгружайте хлопца.

Подаааааайте на пропитание! Подаааайте на пропитание!

В моей жизни за последнее время произошло множество перемен. Нежеланных и негаданных. Меня предавали и унижали. Меня били и игнорировали. Подумать только. Меня! Носившего имя Великого Дракона Триградья.

Сегодня я уже почти привык к обращению «мастер Грай». Даже сопровождающие меня Драконьи Призраки – люди верные до последнего вздоха – на людях все чаще обращаются ко мне так. Пафосное «Великий Дракон» кануло в лету.

Вместе с ним исчезли моя сытая уверенность в себе и вера в безукоризненное исполнение всех замыслов. Каждый день бросает вызовы – мне приходится думать не только о себе, но и обо все тех же Призраках.

А еще... нет, это положительно невозможно! С одной стороны надрывается этот грязный нищий оборванец, с другой...

Жуууух. Жууууууух.

Что это ты делаешь? – спросил я у неброско одетого паренька, который с остервенелым упорством пытался нанести орнамент на деревянный брус. Вернее это он так считал. – Не говори. Я уже и сам понял. Ты издеваешься.

Вы о чем?!

Кто так делает?

Моё сердце тонкого ценителя древесных дел обливалась кровью, глядя на корявое безобразие выходящее из рук пацана. Он же, не ожидавший обращения от совершенно незнакомого человека, сперва оторопел. Потом в ответ попытался огрызнуться:

Если такой умный сам попробуй!

Легко, – ответил я, определившись, что если не дождусь посыльного от Оплеталы то хоть потешу сердце своей излюбленной забавой. – Дай сюда, неумеха!

Отняв инструмент у вконец опустившего руки парня, я оглядел результат возни и пренебрежительно хмыкнул. Ну да, ну еще бы. Заготовка испорчена. С одной стороны точно. Ладно, есть ведь и другая. Перевернув неудачливым изображением полевых цветов вниз, я с удовольствием примерился к бруску.

Смотри сюда. Вот так надо, – руки привычно начали стесывать, срезая тонкие дужки стружки. – Не прямыми, а косыми. И нежнее.

Давно не бравшись за это развлечение, я с удивлением понял, что долгий перерыв где-то даже пошел мне на пользу. По крайней мере, в руках неожиданно появилась зудящая легкость, ускоряющая движения.

Подааааайте на пропитание! – снова подал голос нищий. Эта прохиндейская скотина уселась возле городской стены почти час назад и теперь дерет горло. Судя по равнодушно гуляющей мимо страже, положенную мзду замарашка уже успел сунуть. Ох уж это взяточничество. Казалось бы, город, который находится на границе между Эрцом и Триградьем и должен впитывать в себя больше культуры Эрца.